Стоял чудесный день, когда, в три часа пополудни, высокое собрание приветствовало Иисуса в новой синагоге Капернаума. Председательствовал Иаир, передавший Иисусу Писания. Накануне из Иерусалима прибыли пятьдесят три фарисея и саддукея. Здесь также присутствовало более тридцати предводителей и начальников окрестных синагог, которые подчинялись непосредственно распоряжениям иерусалимского синедриона и являлись ортодоксальным авангардом, прибывшим для объявления открытой войны Иисусу и его ученикам. Рядом с этими еврейскими вождями, на почетных местах, сидели официальные наблюдатели Ирода Антипы, направленные для проверки тревожных сообщений о том, что народ пытался провозгласить Иисуса царем евреев во владениях его брата Филиппа.
Иисус понимал, что ему грозит официальное объявление открытой войны со стороны растущей армии его врагов, и он решил смело пойти в наступление. При насыщении пяти тысяч он бросил вызов их идеям о материальном Мессии; теперь он вновь решил открыто атаковать их представление об иудейском освободителе. Кризис, начавшийся насыщением пяти тысяч и завершившийся этой дневной субботней проповедью в синагоге, ознаменовал собой спад волны народной славы и признания. Впредь труженики царства уделяли всё больше внимания более важной задаче—завоеванию стойких духом новообращенных для подлинно религиозного общечеловеческого братства. Данная проповедь стала переломным моментом в переходе от обсуждений, противоречий и принятия решений к открытой войне и окончательному признанию—или окончательному отречению.
Учитель знал, что в своем сознании многие его сторонники медленно, но неизбежно готовятся отвергнуть его. Он также знал, что многие его ученики медленно, но явно проходят через то воспитание разума и дисциплину души, которые позволят им преодолеть сомнения и мужественно утвердиться в зрелой вере в евангелие царства. Иисус прекрасно понимал, что люди готовят себя к решениям, принимаемым в условиях кризиса, и внезапным поступкам, свидетельствующим о мужественном выборе, проходя через медленный процесс, в течение которого они сталкиваются с повторяющимися ситуациями, раз за разом выбирая между добром и злом. Он неоднократно воспитывал своих избранных посланников разочарованиями и нередко ставил их в такие ситуации, когда им приходилось выбирать между праведным и неправедным способом отношения к духовным испытаниям. Он знал, что сможет положиться на своих последователей, когда, пройдя последнее испытание, они примут жизненно важные решения в соответствии с предшествующим, укоренившимся интеллектуальным отношением и духовными реакциями.
Кризис в земной жизни Иисуса начался насыщением пяти тысяч и завершился этой проповедью в синагоге. Кризис в жизни апостолов начался этой проповедью в синагоге и продолжался в течение всего года, завершившись только судом над Учителем и распятием.
Перед тем, как Иисус приступил к своей проповеди, все присутствующие были поглощены лишь одной великой загадкой, одним главным вопросом. И друзья, и враги размышляли только об одном: «Почему он сам, причем столь нарочито и резко, обратил вспять волну народного восторга?» Непосредственно до этой проповеди и сразу же после нее сомнения и разочарования недовольных сторонников Иисуса переросли в неосознанное сопротивление и в итоге вылились в настоящую ненависть. Именно после этой проповеди в синагоге Иуда Искариот впервые осознанно подумал об измене. Однако в то время он еще отгонял подобные мысли.
Все пребывали в недоумении. Иисус оставил их огорошенными и сбитыми с толку. Еще недавно он предпринял величайшую демонстрацию сверхъестественной силы, охарактеризовавшей весь его жизненный путь. Из всех эпизодов его земной жизни насыщение пяти тысяч было наиболее привлекательным для иудейского представления о приходе Мессии. Но это необыкновенное преимущество было сразу же и без каких-либо объяснений сведено на нет решительным и недвусмысленным отказом стать царем.
В пятницу вечером и, вторично, в субботу утром иерусалимские вожди долго и усердно убеждали Иаира, пытаясь воспрепятствовать выступлению Иисуса в синагоге, но их усилия были тщетными. На все уговоры Иаир отвечал только одно: «Я дал согласие, и я не нарушу свое слово».