Днем Иисус продолжал учить народ, а по вечерам наставлял апостолов и евангелистов. В пятницу он объявил о недельном отпуске, для того чтобы все его последователи могли провести несколько дней в своих семьях или у друзей, прежде чем приготовиться к отбытию в Иерусалим на Пасху. Однако более половины его учеников отказались оставить его, а количество людей с каждым днем увеличивалось настолько, что Давид Зеведеев уже хотел поставить новый лагерь, но Иисус отказался дать свое согласие. Учитель так мало отдохнул за субботу, что утром в воскресенье, 27 марта, он попытался избавиться от толпы. Несколько евангелистов были оставлены говорить с народом, в то время как Иисус и двенадцать собирались незаметно перебраться на противоположный берег озера, где, в одном из красивых парков к югу от Вифсаиды-Юлии, они надеялись получить тот отдых, в котором так нуждались. Этот район был любимым местом отдыха жителей Капернаума. Все они были хорошо знакомы с этими парками на восточном берегу.
Однако людей это не устраивало. Они заметили, в каком направлении отплыла лодка Иисуса, и, наняв все свободные суда, отправились вдогонку. Те, кто остался без лодок, отправились пешком вокруг северной оконечности озера.
К вечеру более тысячи человек обнаружили Учителя в одном из парков; Иисус обратился к ним с краткой речью, после чего его сменил Петр. Многие из этих людей принесли с собой еду и после ужина разбились на небольшие группы, с которыми занимались апостолы и ученики Иисуса.
В понедельник пополудни толпа уже превышала три тысячи человек, причем люди продолжали прибывать до позднего вечера, приводя с собой всевозможных больных. Сотни интересующихся Иисусом людей, направлявшихся на празднование Пасхи, планировали остановиться в Капернауме, чтобы увидеть и услышать Учителя, и просто не желали мириться с разочарованием. К полудню в среду здесь, в парке к югу от Вифсаиды-Юлии, собралось около пяти тысяч мужчин, женщин и детей. Стояла хорошая погода—сезон дождей был в этих местах на исходе.
Филипп обеспечил для Иисуса и двенадцати трехдневный запас провизии, которым ведал юноша Марк—их подручный. К полудню этого дня, третьего по счету почти для половины собравшегося здесь народа, запасы еды, взятой людьми с собой, подошли к концу. В распоряжении Давида Зеведеева не было палаточного городка, где он мог бы накормить и разместить народ, да и у Филиппа не было запаса еды, необходимого для такой толпы. Однако, несмотря на голод, люди не желали уходить. Поговаривали о том, что Иисус, желая избежать неприятностей как со стороны Ирода, так и иерусалимских вождей, выбрал этот спокойный район за пределами юрисдикции всех своих врагов как подходящее для коронования место. Всеобщее возбуждение росло с каждым часом. Иисусу не было сказано ни единого слова, хотя он, конечно, знал обо всём. Даже двенадцать апостолов всё еще страдали подобными представлениями, тем более—молодые евангелисты. Из апостолов попытку провозгласить Иисуса царем поддерживали Петр, Иоанн, Симон Зелот и Иуда Искариот. Против этого плана выступали Андрей, Иаков, Нафанаил и Фома. Матфей, Филипп и близнецы Алфеевы не занимали определенной позиции. Идея коронования исходила от одного из молодых евангелистов, Иоава.
Таковы были обстоятельства, сложившиеся к пяти часам пополудни в среду, когда Иисус попросил Иакова Алфеева позвать Андрея и Филиппа. Иисус сказал: «Что нам делать с народом? Уже три дня, как они находятся с нами, и многие из них голодны. У них нет еды». Филипп и Андрей переглянулись, и Филипп сказал: «Учитель, тебе следует отослать этих людей, чтобы они могли пойти в соседние селения и купить себе еды». И Андрей, опасавшийся, что план коронования будет осуществлен, поспешил согласиться с Филиппом: «Верно, Учитель, я считаю, что тебе было бы лучше всего отпустить народ, чтобы люди отправились восвояси и купили еды, а ты смог бы какое-то время отдохнуть». К этому времени к ним присоединились остальные апостолы. Тогда Иисус сказал: «Но я не хочу отсылать их голодными; разве вы не можете накормить их?» Это было уже слишком для Филиппа, который тут же ответил: «Учитель, где в этом пустынном месте мы сможем купить хлеба для такой толпы? И двух сотен динариев не хватило бы на одну трапезу».
Не успели апостолы высказаться, как Иисус повернулся к Андрею и Филиппу со словами: «Я не хочу отсылать людей. Вот они, что овцы без пастыря. Я хотел бы накормить их. Какая еда есть у нас с собой?» Пока Филипп разговаривал с Матфеем и Иудой, Андрей нашел юношу Марка, чтобы выяснить, что осталось от их запаса продовольствия. Вернувшись к Иисусу, он сказал: «У юноши осталось лишь пять ячменных хлебов и две сушеные рыбы»,—и Петр тут же добавил: «И мы еще не ужинали».
Какое-то время Иисус молчал; взгляд его был отсутствующим. Молчали и апостолы. Внезапно Иисус повернулся к Андрею и сказал: «Принеси мне хлебы и рыбу». И когда Андрей принес Иисусу короб, Учитель сказал: «Вели людям сесть на траве группами по сто человек и назначить в каждой группе старшего, а сам приведи сюда всех евангелистов».
Иисус взял в руки хлебы и, благословив, преломил хлеб и дал апостолам, передавшим его дальше своим товарищам, которые, в свою очередь, отнесли его народу. Таким же образом Иисус преломил и раздал рыбу. И все люди ели и насытились. Когда они закончили есть, Иисус сказал ученикам: «Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало». И когда они собрали остатки, у них набралось двенадцать полных коробов. В этом удивительном пире приняли участие около пяти тысяч мужчин, женщин и детей.
Это—первое и единственное материальное чудо, сотворенное Иисусом в результате осознанного, заранее составленного плана. Верно, что его ученики были склонны называть чудесами многие вещи, не являвшиеся таковыми, однако это событие действительно было проявлением сверхъестественной помощи. Как нам объяснили, в данном случае Михаил умножил пищевые элементы так же, как он делает это всегда, если не считать устранения фактора времени и зримого канала жизни.