В течение первой половины августа центрами деятельности апостольской группы стали греческие города Архелай и Фазель, где им впервые пришлось выступать с проповедями перед аудиторией, состоящей практически из одних иноплеменников—греков, римлян и сирийцев,—ибо в двух этих греческих городах было очень мало евреев. Общаясь с этими римскими гражданами, апостолы столкнулись с новыми трудностями при возвещении грядущего царства и услышали новые возражения против учений Иисуса. На одной из многих вечерних бесед со своими апостолами Иисус внимательно выслушал эти возражения против евангелия царства из уст двенадцати, рассказавших о впечатлениях, накопленных за время индивидуального труда.
Филипп задал характерный вопрос, свидетельствующий о тех трудностях, с которыми им пришлось столкнуться. Филипп сказал: «Учитель, эти греки и римляне умаляют значение нашей проповеди, говоря, что такие учения годятся лишь для слабых и рабов. Они заявляют, что языческая религия превосходит наше учение, ибо подвигает на обретение сильного, здорового и энергичного характера. Они утверждают, что мы хотели бы превратить всех людей в лишенных сил, пассивных непротивленцев, которые вскоре исчезли бы с лица земли. Ты, Учитель, нравишься им, и они открыто признают, что твое учение является небесным и идеальным, однако они не желают относиться к нам серьезно. Они заявляют, что твоя религия—не для мира сего и что люди неспособны жить так, как ты учишь. Что же, Учитель, отвечать нам этим иноверцам?»
Выслушав аналогичные возражения против евангелия царства от Фомы, Нафанаила, Симона Зелота и Матфея, Иисус сказал апостолам:
«Я пришел в этот мир для того, чтобы исполнить волю моего Отца и раскрыть его любвеобильный характер всему человечеству. В этом, мои братья, и состоит моя миссия. И я буду выполнять только ее, независимо от непонимания, которое мое учение может встретить со стороны евреев или иноверцев этого или иного поколения. Но вы не должны упускать из виду того, что даже божественная любовь предполагает суровую дисциплину. Любовь отца к своему сыну нередко заставляет отца удерживать своего легкомысленного отпрыска от неразумных поступков. Дитя не всегда понимает мудрые и исполненные любви мотивы отца, который сдерживает его дисциплиной. Но я заявляю вам, что мой Отец в Раю воистину владычествует во вселенной вселенных за счет побуждающей силы своей любви. Любовь является величайшей из всех духовных реальностей. Истина—это освобождающее откровение, однако любовь есть высшее отношение. И какие бы просчеты в управлении миром не допускали ваши собратья сегодня, настанет время, когда этим миром будет править евангелие, которое я провозглашаю вам. Высшая цель человеческого прогресса—благоговейное признание отцовства Бога и претворение исполненного любви братства людей.
Но кто сказал вам, что мое евангелие предназначено только для рабов и слабых? Разве вы, мои избранные апостолы, похожи на слабых людей? Разве Иоанн походил на слабого человека? Разве вы видите, что я порабощен страхом? Действительно, в этом поколении проповедь евангелия обращена к бедным и угнетенным. Религии этого мира отвернулись от бедных, однако мой Отец нелицеприятен. Кроме того, нынешние бедняки будут первыми, кто откликнется на призыв к раскаянию и принятию сыновства. Евангелие царства должно проповедоваться всем—иудеям и язычникам, грекам и римлянам, богатым и бедным, свободным и подневольным—и в равной мере молодым и старым, мужчинам и женщинам.
Не думайте, что служение царству отличается однообразной безмятежностью, поскольку мой Отец является Богом любви и с удовольствием проявляет свое милосердие. Восхождение к Раю—высшее свершение за всё время, трудное достижение вечности. Служение царству на земле потребует от вас всей мужественной зрелости, на которую будете способны вы и ваши соратники. Многие из вас примут смерть за вашу верность евангелию этого царства. Легко умереть в физическом сражении, в строю, когда ваша храбрость укрепляется присутствием сражающихся товарищей. Однако нужна более высокая и глубокая форма человеческой храбрости и преданности, чтобы спокойно и в полном одиночестве сложить голову за любовь к истине, живущей в вашем смертном сердце.
Сегодня неверующие могут насмехаться над тем, что вы проповедуете евангелие непротивления и живете жизнью, свободной от насилия, но вы являетесь первыми добровольцами в длинном ряду искренних верующих в евангелие этого царства, которые потрясут человечество своей героической преданностью этим учениям. Никакие армии мира никогда не продемонстрируют такую же храбрость и отвагу, как вы и ваши верные последователи, провозглашающие по всему миру благую весть,—отцовство Бога и братство людей. Храбрость плоти—низшая форма смелости. Отвага разума—более высокая форма человеческой храбрости, но высшей и верховной является бескомпромиссная верность просвещенного человека своим убеждениям, покоящимся на глубоких духовных реальностях. И такая храбрость есть героизм богопознавшего человека. Все вы познали Бога; вы поистине являетесь личными соратниками Сына Человеческого».
Это не всё, что было сказано Иисусом в данном случае, однако таковым было его вступительное слово, после чего он еще долго говорил, усиливая и иллюстрируя свои высказывания. Это было одно из самых прочувствованных обращений Иисуса к двенадцати апостолам. Не часто слова Учителя, обращенные к апостолам, бывали исполнены столь сильного чувства, и это был один из тех редких случаев, когда он говорил с очевидной серьезностью и заметным душевным волнением.
Это сразу же сказалось на публичных проповедях и личном служении апостолов; начиная с этого дня, новая тема мужества стала преобладающей в их проповеди. Апостолы продолжали обретать дух напористости в новом евангелии царства. С этого дня они уже не уделяли столько внимания проповеди пассивных добродетелей и запретительных предписаний, относившихся к многосторонним доктринам их Учителя.